Покинув Петроград, Трусевич уехал с семьей сперва в Ессентуки, а затем в Сочи, где прожил вплоть до 1921 г. Все это время он принципиально отказывался от сотрудничества с белыми ввиду «полной их несостоятельности во всех отношениях» и предпочел остаться на родине, хотя не раз имел возможность эмигрировать¹. Сперва бывший сенатор зарабатывал продажей пирожков, затем изучил портновское ремесло и начал исполнять заказы. Даже с приходом советской власти, Трусевич не только жил открыто, но и активно участвовал в общественной жизни, состоял в союзе ремесленников, а также был избран его представителем в пленум профбюро и народный суд.
Конечно, с приходом красных такое положение не могло сохраняться, и 27 января 1921 г. был выписан ордер на его арест. Трусевич подозревался в сокрытии звания и нерегистрации. По обыску были изъяты чемодан с разобранной печатной машинкой, виды Кавказа, планы, карты, книги, 13 папок с рукописями². Препровождая арестанта в г. Новороссийск, уполномоченный по борьбе с контрреволюцией и бандитизмом сочинского политбюро в своем заключении от 3 марта 1921 г. отметил то, что географические труды у Трусевича, якобы, хранились безо всякой пользы и что обвиняемый спрятал их, «надеясь сплавить из Советской России»³. В Кубано-Черноморской ЧК (Черчека) с мнением сочинских коллег согласились и приняли решение вменить Трусевичу в вину неиспользование его же собственных географических трудов, а также и то, что он «руководитель полиции, верный заветам монархизма, неисправимый контрреволюционер», прикрывался званием портного, и передать его дело в военно-полевую тройку⁴. Коллегия Черчека от 13 апреля 1921 г. постановила применить к Трусевичу, как к врагу трудового народа, высшую меру наказания, а семью обследовать на предмет изъятия излишков и выслать в северные губернии⁵. Но обилие взятых по обыску научных работ, столь необычное положение бывшего сенатора вкупе с активным заступничеством бывших коллег⁶, заставили чекистов запросить центр о том, что им делать. Особенно смущала работа о Кавказе, потенциально значимая для народного хозяйства. В связи с этим было решено «дать ему в помещении губчека комнату для обработки материала…. По окончанию работы расстрелять»⁷. Однако в мае в Краснодар поступила срочная телеграмма из ВЧК, в которой Трусевича было велено доставить в Москву⁸, куда он и прибыл 3 июня, однако за все лето никаких следственных действий произведено не было.
7 июня 1921 г. Трусевич подал заявление, в котором испрашивал возможность опубликовать взятую по обыску и привезенную в Москву его монографию «Религия будущего и нравственность»⁹ Не привыкший сидеть без дела даже в заточении, Трусевич восстановил механическую мастерскую в Бутырской тюрьме.
В августе Трусевич был переведен из Бутырской тюрьмы во внутреннюю тюрьму ВЧК. 14 августа 1921 г. он пишет заявление на имя уполномоченного ВЧК А.А. Холщевникова с просьбой вызвать его на допрос¹⁰. Через неделю тюремный врач диагностирует у заключенного сильное истощение, острое малокровие и воспаление сердечных мышц и ходатайствует о переводе на усиленное питание¹¹. 26 августа Трусевич подает в президиум ВЧК заявление с просьбой об ускорении рассмотрения дела и предлагает свои услуги в области исследования Кавказа, кодификации законов, по составлению свода уголовных законов, а также по организации дела отчизноведения и туризма России¹². Однако все его просьбы остаются без ответа, и допрос состоялся только 3 октября 1921 г.¹³
6 ноября 1921 г. было принято Постановление ВЦИК об амнистии к 3-й годовщине революции, 11 декабря Максимилиан Иванович просил следователя Демиденко дать ему ознакомиться с текстом этого постановления. Дело двигалось чрезвычайно медленно, и даже амнистия не привела к немедленному освобождению.
На заседании Президиума ВЧК от 10 января 1922 г. было решено передать дело на рассмотрение Верховного трибунала ВЦИК, откуда оно затем было передано в Московский ревтрибунал. Однако вершители революционного правосудия, по-видимому, не желали расставаться с бывшим директором Департамента полиции, несмотря на давность лет и амнистию ВЦИК, и потому направили запрос в Петроградский историко-революционный архив. Но документы Санкт-Петербургского окружного суда и судебной палаты сгорели, так что архив смог предоставить только формулярный список и протокол допроса в ЧСК¹⁴. Тогда 9 марта 1922 г. в газете «Известия Всероссийского центрального исполнительного комитета советов» появилась заметка «Царский палач», в которой предлагалось «всем революционерам без различия партийной принадлежности – коммунистам, эсерам, эсдекам и т.д., – знающим об его подвигах или пострадавшим от его работы, сообщить об этом в редакцию “Известий ВЦИК”», однако, по-видимому, желающих не нашлось.
25 апреля 1922 г. следователь докладчик Московского ревтрибунала М.С. Зельдович, рассмотрев дело Трусевича, установил, что «единственным обвинением, имеющим быть приписанным Трусевичу , является его служба в Департаменте полиции … хотя из самого характера этой должности и существа означенного органа царского правительства, определяется роль и деятельность Трусевича, направлявшаяся, без сомнения, на борьбу с революционным движением, и имевшая целью ликвидацию групп и руководителей последнего; но что, несмотря на принятые меры, никаких конкретных фактов из деятельности Трусевича и роли его в судьбе тех или иных организаций и лиц, следствию добыть не удалось, что имеющиеся в деле два циркулярных распоряжения Департамента полиции, подписанные Трусевичем, имеют общий характер и вытекают из непосредственных функций Департамента полиции, что таким образом, нет достаточных материалов для привлечения к ответственности для судебного разбирательства дела его»¹⁵. Таким образом, 17 мая 1922 г. Московский ревтрибунал прекратил дело за отсутствием состава преступления, давностью и амнистиями ВЦИК. 18 мая Трусевич был освобожден¹⁶.
В общей сложности Трусевич провел за решеткой долгих 15 месяцев, причем за все это время получил только две передачи: 18 ноября – от Ивана Алексеевича Ципленкова¹⁷, ранее – от Московского политического Красного Креста.
Получив свободу, Трусевич вернулся в Ленинград, из подержанных станков собственноручно создал механическую мастерскую, которую затем передал артели «Красный металлист», работал старшим мастером в артели безработных инженеров при бирже труда.
11 апреля 1924 г. Трусевич был снова арестован. Постановлением Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 23 мая 1924 г. ему как «социально опасному элементу» было запрещено проживание в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Ростове-на-Дону и приграничных губерниях сроком на три года¹⁸.
Новым местом жительства Трусевич избрал свою малую родину, Ярославскую губернию. Здесь он восстановил полуразрушенный механический завод в селе Бурмакино: отремонтировал двигатель, трансмиссии, несколько десятков разных станков, установил электрическое освещение. Весной 1925 г. работал на фабрике одежды «Возрождение» (См. документы № 11-20). Но уже в мае 1925 г. между рабочими поползли слухи, будто бы «гр[аждани]н механик фабрики “Возрождение” ранее был владельцем мастерской совместно со своим братом по выработке кандалов и состоял секретными агентом охранной полиции в Ленинграде»¹⁹. 2 июня в ОГПУ поняли, что перед ними бывший директор Департамента полиции и установили наблюдение. В результате наблюдения выяснилось, что Трусевич «служил техником в Бурмакинской артели и проживал в селе Бурмакине, дом Заплатина, по чистке соваппарата был оттуда уволен, почему более двух месяцев был безработным, после чего выбыл в Ярославль и поступил на службу в одно из учреждений, где и проживает большее время, в Бурмакине живут его жена и дети, жена занимается вязанием чулок, а сам он бывает очень редко, живет замкнуто»²⁰.
13 января 1926 г. Трусевич был арестован сотрудником Ярославского ОГПУ в Бурмакино, в двадцатых числах января допрошен уполномоченным Ленинградского ОГПУ, в феврале этапирован в Москву и помещен во внутреннюю тюрьму ОГПУ, а уже 18 февраля дело было прекращено, а сам он выслан в Пермь²¹.
Первое время он работал на заводе сельско-хозяйственных машин, счетоводом и делопроизводителем лесоэкономической экспедиции. С ноября 1926 г. Максимилиан Иванович работал в библиотеке Пермского биологического института, где занимался обменом изданиями с другими научными учреждениями и переводами с иностранных языков, параллельно с этим участвовал в геоботанических экспедициях. Причем трудился он нештатно, получая небольшое вознаграждение из личных средств научных сотрудников. К 1934 году библиотека института насчитывала свыше 27 тысяч томов, больше половины составляла иностранная литература. По вопросам биологии библиотека стала одной из лучших в стране.
В марте 1926 г. Трусевич составил записку «К вопросу о внутренности Земли», в 1930 г. закончил большой труд «Теория и практика фотографии»²². Все время своей работы на заводах он постоянно изобретал новые механизмы и совершенствовал старые. Некоторые из этих изобретений ему даже удалось запатентовать.
Со второй половины 30-х гг. политссылку в СССР ликвидировали, часть политссыльных направили в лагеря, часть расстреляли. По-видимому, эта же судьба постигла и Максимилиана Ивановича. 27 июля 1937 г. он был арестован в последний раз, дальнейшая судьба неизвестна²³.
В марте 1938 г. была арестована и его жена Елизавета Сергеевна. По обвинению в шпионской деятельности в пользу Германии, она была приговорена к десяти годам итл и отправлена в Локчимлаг в с. Пезмог, однако в 1939 г. ее дело было пересмотрено, и она была освобождена за недостаточностью улик.
